Два метра, кровать, решетка

В Украине существует почти пять тысяч мест несвободы, общее население которых переваливает за миллион человек. И это не только тюрьмы или следственные изоляторы, но и детские дома, психиатрические больницы, интернаты для пожилых, пункты размещения беженцев, гауптвахты и даже транзитные зоны аэропортов. Все эти учреждения объединяет то, что из них нельзя выйти по собственному желанию. Зато легко можно попасть.

Часть из них существует для наказания, часть – для оказания помощи, часть для каких-то других задач, но глобально практически все они существуют для изоляции «проблемных» членов общества от, собственно, самого общества.

Делегировав государству монополию на насилие, мы попутно делегировали ему право самостоятельно решать, кто этому насилию будет подвергаться. И речь, конечно, не идет, по крайней мере, не всегда, о насилии в прямом смысле. Скорее о том, что поместить человека в тесную комнатку за решеткой, где у него будет скупой набор мебели и прав – это абсолютная привилегия государства, и никто не застрахован оказаться на месте этого человека. Вы можете подумать, что я преувеличиваю, но еще до недавнего времени на постах полиции в метро существовали незаконные клетки (вот прямо клетки), где мог оказаться любой пассажир.

Год назад я начала ходить в места несвободы без предупреждения в составе мониторинговых групп Национального превентивного механизма (НПМ), и мне буквально открылись новые горизонты. Горизонты, которых никогда не замечаешь, потому что всегда уверен, что в местах несвободы оказываются только те, кто этого заслужил – или хотя бы те, кому там будет лучше.

Но через два часа мониторинга понимаешь, что нет такого человека на Земле, который заслуживает двух квадратных метров грибковых стен из холодного бетона и металлической кровати. Или сна прямо в инвалидной коляске. Или обеда, который кладут не в тарелку, а прямо на стол. Или туалета на пять унитазов без перегородок. Или одиннадцати градусов тепла в спальне. 

А спустя несколько десятков визитов и вовсе стирается ощущение грани между «свободой» и «несвободой». Потому что абсолютно привычные вещи – вроде возможности гулять по два-три часа в одиночестве, пить чай, когда хочется (и какой хочется), вставать на выходных чуть позже обычного, принимать душ – перестают казаться базовыми, потому что очень многим людям в местах несвободы они недоступны. И почти никогда эти люди не являются преступниками или хотя бы подозреваемыми. Всё это – не данность, а атрибуты свободы. Свободы, которую легко отнять.

Я хорошо помню свой первый в жизни мониторинговый визит – в центр судебно-психиатрической экспертизы Одесского областного центра психического здоровья. Тут проводят психиатрическую экспертизу людям, подозреваемым в преступлениях. В тот день был жуткий ливень, и мы застали четырех арестантов гуляющими (по факту – толпящимися под узким навесом) в так называемом прогулочном дворе. Потому что по расписанию им была положена прогулка. И у них не было свободы не гулять под дождем, когда не хочется.

В Уманской психиатрической больнице женщины должны были мыться в мужском туалете, потому что бойлер в душевой давно сломался, и только в мужском туалете хватало места для тазиков с нагретой водой. Туалет не закрывался, конечно, психически больные ведь.

Обід і туалет у Львівьскій психлікарні

В Киевской туберкулезной больнице в недавно отремонтированной душевой не было лейки. Санитары объясняли это тем, что «пациенты ее постоянно ломают».

Это всё может показаться частными случаями (и мне бы хотелось, что так было), но это система. Система, в которой в гериатрических интернатах нет сидений на унитазах. Система, в которой в школах-интернатах у детей есть лебеди из полотенец на кровати, но нет ни одной фотографии на стене или хотя бы любимой пижамы. Система, в которой заключенные делят комнату со ста двадцатью другими заключенными и не у всех есть хотя бы тумбочка. Система, в которой лежачие больные всегда находятся на верхних этажах, и поэтому годами не бывают на улице.

Но заложники этой системы – обычные люди. Скажем, сегодня в следственных изоляторах страны содержатся 17,5 тысяч арестованных. Это, конечно, не 2011 год, когда население СИЗО достигало 40 тысяч, но места предварительного заключения в Украине катастрофически перенаселены. Для большинства арестантов положенные им по закону четыре квадратных метра жилой площади – это роскошь. Не говоря уже о том, чтобы жить там без тараканов и клопов (и всё это удовольствие – только потому, что кто-то подозревает тебя в преступлении). Но при этом людей продолжают сажать в изоляторы при неплохом выборе других мер пресечения.

Или, например, психиатрические учреждения. Закон о психиатрии практически не менялся 17 лет. С тех пор, как он был принят, эта отрасль медицины во всем мире сделала большой шаг вперед. Сейчас в тренде поддерживающие практики и амбулаторное лечение, а в Украине люди проводят в психиатрических больницах по 20-30 лет. Из всех интернатных учреждений страны наибольшее количество именно психоневрологических интернатов – то есть мест, где психически больных людей держат в изоляции, подальше от областных и районных центров, подальше от родственников, подальше от социума. В некоторых из них даже есть карцеры для «непослушных» – чем не мрачные века?

Луганська виправна колонія УВП №17

Есть и другой пример: автозак. Это передвижное место несвободы не зря у многих ассоциируется с полицейским беспределом и безосновательным насилием. Человека в автозаке могут держать по несколько часов на морозе и на жаре, а если с ним что-то случается в пути – никто не виноват. Старший брат автозака – вагонзак – так и вовсе больше похож на передвижной гроб, чем на транспорт.

Разумеется, это не означает, что в Украине нет хороших мест несвободы. Но если измерять «среднюю температуру по больнице», то становится очевидно, что большинство закрытых учреждений страны просто не пригодны для того, чтобы там находились люди. Возможно, когда-то да, но не сейчас, не в двадцать первом веке, не в эпоху айфона, 3D-принтера и колонизации Марса.

Национальный превентивный механизм в Украине работает с 2012 года, и за это время удалось вскрыть не один десяток проблем. Мониторы посетили более тысячи мест несвободы, и собрали сотни гигабайт фотографий. Некоторые из них мы представили на выставочно-дискуссионном проекте «Места несвободы», который открылся 26 июня в Центре визуальной культуры в Киеве. На этой выставке нет «жести», зато есть вполне привычная обстановка вполне привычного места несвободы. И она впечатляет не меньше. В отдельной комнате можно послушать рассказы «постояльцев» закрытых учреждений, чтобы убедиться: пусть этот мир и отделен от нас решетками и толстыми стенами, но он населен реальными людьми. Людьми, которые рождаются, живут и умирают в местах несвободы.

Проект будет продолжаться до 9 июля. Попасть на выставку, как и уйти с нее, можно свободно.