Одесская биеннале. Битва за счастье.

26 августа в Одессе начинается четвертая биеннале современного искусства (проекты можно будет увидеть до 30 сентября). В этому году биеннале «MANIFESTO» посвящена теме художественного манифеста – концептуального, ответственного высказывания, которое не нарушает принципы толерантности. Экспозиция основного проекта представлена в помещениях Музея современного искусства Одессы, Музея Западного и Восточного искусства, Музее коньячного дела Шустова и галерее NT-Art. Планируется реализация образовательных программ и дискуссий, участие международных гостей – Моники Шевчик, Катажины Козыры, Сольвиты Крис и др. Сокуратор IV Одесской биеннале Михаил Рашковецкий поговорил с Максимом Ковальчуком, куратором МСИО, об актуальности нынешней программы.

Михаил Рашковецкий: Первый вопрос тебе как автору-участнику, есть ли ощущение, что это мероприятие необходимо одесскому художнику? Нужна ли Одесская биеннале одесскому художнику?

Максим Ковальчук: За всю Одессу не скажу, но у меня такое ощущение есть.

М. Р.: В чем его смысл?

М.К.: Прежде всего, это такой организующий момент, который отчасти формирует ритм жизни, это как нужно по утрам вставать, делать зарядку, чистить зубы и др.

М. Р.: В Одессе происходит немало событий, в том числе художественных. У меня такое ощущение, что за последний год в Одессе перепроизводство выставок, которые непременно называют «проектами», в том числе, с участием молодых художников. То есть, таких событий, которые могут организационно держать художников в тонусе, вполне достаточно. Зачем еще одна?

М.К.: для меня важно качество и возможность приращения смысла, с этой точки зрения событий в городе не так уж много. Особенно если учесть тенденцию сокращения количества выставочных площадей.

М. Р.: А в чем проявляется приращение смысла при проведении Одесской биеннале?

М.К.: В отличие от репрезентативных выставок, в основе проекта биеннале всегда есть заявленный концепт, эта аналитическая составляющая задает необходимость совершить хоть какую-то работу как художнику, так и зрителю, чтобы войти в смысловое поле и как-то в нём повертеться.

М. Р.: А какой процент зрителей и художников с твоей точки зрения имеет представление, что есть какой-то концепт?

М.К.: Думаю, со стороны зрителей этот процент намного выше, они хотя бы догадываются, что это что-то должно значить. Люди, которые приходят на выставки, хотят поиграть в игру, отгадать кроссворд, найти охотника, запрятавшегося в кустах, что-нибудь узнать, и это их маленькая радость.

М. Р.: У меня вопрос к тебе как к куратору спецпроекта на прошлой биеннале и ассистенту куратора на этой. Какое у тебя отношение к принципу кураторского проекта, где достаточно жестко задается концепт. Насколько это адекватно свободе художественного творчества?

М.К.: Вполне адекватно. В данной ситуации это своего рода приглашение художнику поговорить на конкретную тему. Дорогой художник, ?  говорят ему,  ?  нам интересно, а что ты думаешь об этом? И он, если ему это интересно, отвечает. Или нет.

М. Р.: По этому поводу постоянно идут дискуссии с самого начала существования кураторских проектов. Обида художника за то, что его используют как материал для построения неких конструктов. Ведь в кураторском проекте очень многое зависит от контекста, который, в том числе, может изменить смысл самой работы художника.

М.К.: Мне кажется, работа куратора заключается в том, чтобы удачно представить художника, когда отдельно взятая работа оживает в контексте и взаимодействует с другими, тут собственно и совершается приращение смысла.

М. Р.: Вот в прошлый раз у твоего проекта «Слабость» была своя концепция, откровенно полемическая по отношению к основному проекту. В этот раз твоё личное отношение по-прежнему осталось полемичным по отношению к основной концепции биеннале?

М.К.: Скорее да.

М. Р.: Что представляется наиболее спорным?

М.К.: Мне представляется сомнительной возможность конструктивного предложения в виде манифеста. Мне кажется, что форма выражения мысли в виде манифеста слишком назидательна. Кроме того, в культуре мне эволюционный путь представляется предпочтительнее революционного.

М. Р.: Мы опять возвращаемся к проблематике предыдущей биеннале. Но эволюция ведь тоже может быть манифестирована. Разве нельзя поднять знамя, на котором гордо развевается слово «эволюция»?

М.К.: Почему-то никто этого не делает.

М. Р.: Почему же? Вот Иван Семесюк сделал серию «Еволюція або смерть». Правда, здесь возникает вопрос о совместимости манифеста и иронии. Может быть, сейчас это в принципе невозможно? У меня самого нет точного ответа. Речь идет о ценности знамени. А произошла ли девальвация самого образа знамени во второй половине ХХ века? Неизбежная и бесповоротная. Вот почему нельзя поднять знамя эволюции?

М.К.: Мне кажется, что в сознании эволюция — это естественный ход вещей. Представьте себе знамя «За естественный ход вещей!».

М. Р.: Естественный ход вещей – это в физике или биологии. Не думаю, что естественностью можно исчерпать описание человеческого. Но предположим, что ты стал куратором следующей биеннале. Это значит, что уже сейчас нужно думать над концепцией. Что-то не изменится, по-прежнему не будет денег. И все-таки, предположим, что сейчас перед тобой встала задача коротко сформулировать основную идею пятой Одесской биеннале современного искусства.

М.К.: В последнее время меня беспокоит тема сопротивления материалов, в широком смысле. Ежедневно я сталкиваюсь с сопротивлением, прежде всего, человеческих материалов. На разных уровнях, институциональном, профессиональном, личном. С этим надо как-то разделаться, поэтому я бы предложил такую тему.

М. Р.: «Разделаться с сопротивлением материалов» ?  это звучит достаточно манифестно. А если говорить о «человеческом материале», то и весьма радикально. Даже слишком радикально, на мой взгляд.