Антонио Лукич: «Природа моего юмора – это природа паузы, детали и неловкости»

На Одесском кинофестивале фильм Антонио Лукича «Мої думки тихі» победил в национальном конкурсе в номинации “приз зрительских симпатий”, получил приз FIPRESSI, а также приз за лучшую женскую роль (Ирма Витовская) и специальное упоминание за актерскую игру (Андрей Лидаговский). Это интеллектуальная инди-комедия о молодом звукорежиссере Вадиме, которому канадская фирма заказала записать звуки украинских животных. Вадим вместе со своей мамой, с которой давно не виделся, едет в Закарпатье и выполняет там заказ, попутно выясняя отношения с мамой. Антонио Лукич ответил на вопросы о фильме и своем творческом пути Наталье Серебряковой.   

Наталья Серебрякова: Почему и как ты решил стать режиссером?

Антонио Лукич: Я был против, но хотелось быстро обогатиться. Кто-то рассказал что реальные деньги делаются в кино, сейчас я понимаю, что это обман.

Н. С.: Какие ощущения были от первой награды – за фильм «В Манчестере шел дождь»?

А. Л.: Самые незабываемые. Ничто не сравнится с тем ощущением первой награды, это наверное, круче, чем Оскар. Это был триумф неудачников, которые ни на что не рассчитывали.

Н. С.: Почему работаешь в жанре комедии?

А. Л.: Комедия очень объемный жанр. «Чайка» тоже указана автором как комедия. У меня нет цели всех веселить и заставлять смеяться, просто есть какое-то такое странное ощущение жизни – неудобное. Природа моего юмора – это природа паузы, детали и неловкости. Мне нравится определение cringe comedy. Мне нравится определение лирической комедии.

Н. С.: Есть ли какой-то метод написания шуток или они приходят сами?

А. Л.: Лучший метод – это труд. Труд и наблюдения. Шутки пишут скучные люди, которым не лень копаться в физиологии птичек, в строении зубов, в стоимости аукционных жвачек, посещать зоомузеи, пересматривать «Адаптацию».  

Н. С.: Когда решил, что готов снимать полный метр?

А. Л.: Как говориться, не бывает хорошего или плохого времени для сьемок фильма. Многие меня отговаривали, мол, рано. Но мы живем во времени, когда все меняется настолько быстро, что нужно пользоваться моментом. У меня была далеко не идеальная история и далеко не совершенный сценарий, но при этом было ощущение, что если сейчас не сделать этого, потом будет лень.

Н. С.: Как появилась идея создания фильма «Мої думки тихі»?

А. Л.: Я встретил старого друга на метро Палац Украина. Мы оба закончили Карпенко-Карого и оба числились в рядах фрилансеров. То есть были никем и ничем не занимались. Нас отличало только то, что у него была карточка Payoneer, а у меня нет. Тогда он рассказал историю, как недавно принял заказ по Апворку от  загадочного немца, который просил записать звуки украинских животных. Мой друг взял своего отца и они поехали просторами черкащины в поисках коровок и свинок. За каждый звук на карточку Пайонир ему приходило по 20 баксов. Я подумал – что за замечательный и метафоричный повод провести время с отцом? Это стало основой для будущего сценария. Только вместо папы сделал маму. Для парней 90-х быть воспитанным матерью это норма. Это маркер целого поколения. Для детей 90-х часто наличие отцов – это скорее отклонение, чем норма. Об этом немножко и сам фильм. О поколении фрилансеров.

Н. С.: Почему многократно менялось название фильма?

А. Л.: Из-за многослойности сюжета сложно было понять, что в фильме главное. Общепринято хорошими названиями в современном артхаузном смуре считаются названия односложные – «Боль», «Снег», «Связь». Я пока не постиг глубины подобных решений, поэтому застрял на изначальном «Хлопке одной ладони». Это название украшало сценарий до самого препродакшна, но проблемы начались тогда, когда это название пришлось перевести на украинский, сам коан я читал в русском переводе – получалось «Плескання однієї долоні», фильм скорее не об импульсе к просветлению,  а о чем-то другом. Увы, лучшего, чем «Хлопок», я не придумал, и поэтому находился в поисках до самого выхода фильма. 

Н. С.: Трудно ли было привлечь финансирование и продюсеров?

А. Л.: Я рос на позитивном мышлении, в 7 лет читал книги Роберта Киосаки, поэтому привык думать так, что хороших фильмов мало, а продюсеров много, поэтому на хороший сценарий они накинутся сами, как коршуны, а мне останется только выбрать. Примерно так оно и получилось. Финансирование решалось путем честного конкурса, и я не устаю благодарить Держкино за все эти авансы, которые они дают молодежи для творческой самореализации.

Н. С.: Ты почти в три раза сократил фильм. Не жалко ли было выбрасывать сцены и шутки? Или их можно будет снова использовать?

А. Л.: Нельзя сказать, что прямо в три, но значительно. Ушло много импровизаций и много находок, осталась более сюжетная часть. Less is more – мы руководились этим принципом, о котором нам напомнили замечательные и злые ребята из First Cut Lab. Сцены мы ради шутки будем выпускать перед дистрибуцией, из невошедших сцен, думаю, можно было бы сделать как минимум три трейлера.

Н. С.: Как фильм приняла в Карловых Варах иностранная публика? Все ли им было понятно? Какие вопросы задавали на Q&A?

А. Л.: Большая часть была понятна, даже несмотря на то, что «черстві овочі» по-чешски – это «свежие фрукты», это два очень созвучных языка, поэтому многое им нравилось. На Q&A спрашивали о том, какая смысловая нагрузка у первой сцены, что значат эти перья и эти зубы, поэтому приходилось что-то придумывать.

Н. С.: Ты увлекаешься футболом. Смотрел ли фильм «Диамантино»? Не думал ли снять комедию про украинский футбол?

А. Л.: «Диамантино», к сожалению, смотрел. Фильм в жанре неглубокой пародии с претензией на глубокий абсурд. Персонаж очень забавный, но все остальное какое-то бесчеловечное и неживое. Я был расстроен тем, что увидел. Мой любимый фильм скорее о человеке, рядом с которым футбол, чем о футболе, рядом с которым человек, и это конечно же «Проклятый Юнайтед». Его могу пересматривать постоянно.

Футбол – это как котик в кадре, его сложно переиграть даже самому маститому актеру. Для меня драматургия самой игры иногда намного глубже чем драматургия отдельно взятого «Апокалипсиса сегодня».

Н. С.: Почему ты постоянно работаешь с Андреем Лидаговским, который не является профессиональным актером?

А. Л.: Его непрофессиональность скорее его достоинство. Андрей – это готовая модель для эксплуатации моих шуточек и приемов. Зачем выдумывать что-то новое, если можно пригласить Андрея, и он все придумает за тебя?

Н. С.: Трудно ли было работать с животными и птицами, добиваться от них нужного эффекта, например, в сцене с попугайчиком?

А. Л.: Там везде есть свои хитрости. Чтобы закричала свинка, ее нужно приподнять, чтобы запел енотик, его нужно напугать. Попугайчик был самый прилежный актер, он просто смотрел на самца напротив и начинал активно действовать.

Н. С.: Насколько личными для тебя являются отношения мамы и сына в твоем фильме? Есть ли моменты из собственного опыта?

А. Л.: Совсем немножко. Моменты, конечно, есть.

Н. С.: Какие фильмы и режиссеры, и, в частности, комедии, тебя вдохновляли в период создания фильма?

А. Л.: Я не перестаю вспоминать «Сломанные цветы» и «Серьезный человек». Также всем, кто работал с нами, я предлагал посмотреть целый список фильмов – там и «Выпускник», и «Вдаль уплывают облака», и «Тайны и ложь» Майка Ли и, конечно же, «Леди Берд» и «Милая Френсис».

Н. С.: Ты как-то сказал в интервью, что украинское кино страдает от того, что создает плоскую одномерную реальность. Не мог бы ты пояснить эту мысль.

А. Л.: Скорее всего я имел в виду плохо проработанный второй план в фильмах. Отсутствие какого-либо действия на периферии кадра и драматургии.

Н. С.: Как ты подбирал музыку (у фильма прекрасный саундтрэк)?

А. Л.: Саундклауд. Я лично связывался с каждым автором и пытался убедить его дать нам добро на использование. Так получилось, что фильм у нас про звукорежиссера, поэтому проблем с музыкальным решением и его внутренним оправданием у меня не возникало.

Н. С.: Планируешь ли что-то снимать в ближайшее время?

А. Л.: Да, очень серьезный документальный фильм.