Гогольфест и ВДНХ: Идеальная пара

«Была ли ты уже на биеннале?», «Была ли уже на Гогольфесте?», – два вопроса, которые, наверное, чаще всего мне выпало слышать за последние полторы недели. Хотя эти два события в какой-то момент совпали по своим временным рамкам и правомерно ли их вообще начинать сравнивать друг с другом, но я посетила оба в течение нескольких дней и волей-неволей начала делать какие-то выводы.

Прежде всего, интересно то, как оба события работают с пространством и геометрией советской архитектуры, которую организаторы избрали в качестве локаций.  Сами собой напрашиваются некие культурные параллели: если The School of Kyiv напрямую связана с исследованием авангарда, его отношением к искусству как к политическому инструменту, то Гогольфест – явный постмодернизм, с декларируемым возвратом к большим нарративам (одно упоминание Храма в манифесте чего стоит), и в то же время коллажностью, даже некоей всеядностью мышления. Если The School of Kyiv, во всяком случае, на основной локации визуально довольно аскетична и встроена в пространство здания, стиль которого в зарубежных изданиях обычно определяется как Soviet brutalism, то Гогольфест был сосредоточен (или рассредоточен) среди пафоса архитектуры сталинских времен. Высказывать какие-то суждения и далеко идущие выводы о «Киевской Школе» пока рано, поскольку впереди еще более месяца, насыщенного самыми разнообразными событиями. Но поделиться своими размышлениями и соображениями о Гогольфесте-2015 хотелось бы уже сейчас.

Коль скоро зашёл разговор о постмодернизме, дальнейший текст вынужденно будет изобиловать цитатами и аллюзиями.  Действительно, для автора статьи ассоциативный ряд начался уже с официального входа в фестивальную зону, отгороженную в стиле фильма «Район №9» и продолжился во мраке практически не освещаемого борхесовского сада расходящихся тропок, за что, видимо, стоит благодарить инициативу Reinvent VDNH.

Как и многим другим людям, хоть немного следящим за тем, что происходит на Гогольфесте, и какая дискуссия существует вокруг него, мне было любопытно, что будет происходить на новой, гораздо более масштабной локации. Гигантской в лучших традициях фестиваля оказалась и заявленная программа, в которой было сложно не запутаться.

Больше всего лично меня интересовала визуальная составляющая фестиваля, о которой дальше хочется рассказать немного подробней. К слову, несмотря на стабильно большое  количество участвующих авторов и работ, она никогда не была самой сильной стороной Гогольфеста, особенно на протяжении последних 2-3 лет. Помнится, в 2009 году, последний раз, когда Гогольфест проводился на территории Мистецького Арсенала при поддержке фонда «Эйдос», куратором Адамом Нанкервисом был реализован спецпроект «Гнездо альбатроса». Заключался он в том, что собранная куратором из досок и прочего  строительного материала конструкция, подобно гнезду альбатроса, заполнялась самыми разными (правильнее будет сказать – разнородными) работами более 50 художников. Есть впечатление, что с тех пор этот приём был избран Гогольфестом как стратегия работы с визуальными произведениями.

Хотя в качестве «гнезда» уже оказывалось и помещение киностудии Довженко, и цех завода на Выдубичах, с каждым просмотром экспозиций не покидает знакомое ощущение хаоса, сумбура и того, что взаимодействие работ с постиндустриальным пространством и тем, смогут ли они встроиться в него, остаётся основной идеей и принципом организации выставки.

На этот раз визуальная программа была озаглавлена как «Игра в реальность» и частично оккупировала сразу несколько павильонов ВДНХ, что, опять же, создавало некоторые трудности как в нахождении интересующих проектов, так и в собственно восприятии выставленных работ.

В павильоне № 7 зона фудкортов и дизайнерских товаров плавно перетекала в выставку графики и ковровую развеску фотографий. Стоило бы отметить одну из основных локаций визуальной программы, павильон № 13, посвящённый теме «Утопия/Антиутопия». При особо не примечательной экспозиции авторства  одного из финалистов премии PAC на первом этаже, павильон скрывал двойное дно — пандусный спуск в реконструкцию пространства шахты, с очередным количеством безымянных, но любопытных работ, проектом группы DIS/ORDER и отдельной небольшой комнатой, отведенной для показа работ участников проекта “Коллективное бессознательное” (вторая часть проекта в виде фото из семейных архивов размещалась непосредственно на территории фестиваля). Экспозиция же в пространстве павильона была посвящена уличной фотографии и проблематике человека в публичном пространстве и ситуациях, которые могут там возникать. Нужно отдать должное куратору проекта (а также фестиваля Odessa/Batumi Photo Days) Катерине Радченко: работы на экране в виде слайд-шоу смотрелись достаточно лаконично и осмысленно, особенно на контрасте со многими другими проектами.

Фото: Катерина Радченко на локації фестивалю.

Впрочем, самым большим открытием лично для меня стала сама архитектура 13-го павильона. Когда-то она, вероятно, предназначалась для того, чтобы служить демонстрацией передовых достижений советской угольнодобывающей промышленности. У человека, который до сих пор знал о шахтах только понаслышке, она вызывает тихий ужас и вполне заслуживает того, чтобы при умелом подходе демонстрироваться как «тотальное произведение искусства». Возможно, из-за этого некоторые работы именно в пространстве шахты выглядели явно лишними.

Это наблюдение можно отнести и в целом к тому, что архитектура комплекса и дух фестиваля в этот раз где-то сработали на взаимное уничтожение друг друга. Стеклянный потолок в павильоне № 3 (академическая сцена), создающий неожиданные акустические эффекты, пафосная монументальность зданий, расстояния между отдельными точками фестивальной программы, недостаток и запутанность навигации – вот то, что более всего бросалось в глаза.  Организационные моменты (вопрос стоимости билетов, карточная система, проблемы с журналистской аккредитацией, описанные на некоторых ресурсах) уже традиционно для Гогольфеста вызывали больше всего претензий. При том, что большинство  нареканий вполне справедливы, со своей стороны хотелось бы отметить, что все эти детали – скорее не причина, а следствие. Мультидисциплинарность в очередной раз обернулась хаотичностью.

В программе фестиваля, как визуальной, так и концертной, есть отдельные очень сильные проекты, но вряд ли можно вменить их в заслугу общей организации фестиваля. Уже довольно давно Гогольфест, как мне кажется, выработал некую стратегию «сборки», при которой основной акцент делается на действа с участием театра «Дах», а прочая программа компилируется по принципу количества. Можно ли за неделю, к примеру, полноценно провести школу журналистики?

Фото: фейсбук-сторінка Гогольфесту.

Вряд ли репутация фестиваля очень сильно пострадала бы в случае, если программная чаcть сократилась бы вдвое, но, к примеру, к ней был бы более продуманный подход. Дни искусства перформанса во Львове, фестиваль кино и урбанистики «86», музыкальный фестиваль «16+» – вот лишь несколько примеров событий, которые совершенно не теряют в качестве от избранного довольно узкого фокуса, но при этом  имеют свою аудиторию и вдумчивый подход к программной части.

Я не впервые слышу критические замечания относительно того, что Гогольфест вполне мог бы существовать в качестве, к примеру, театрального мероприятия. Но, похоже, это не удовлетворяет амбиции его идеологов, из-за чего из года в год фестиваль все более начинает походить на китайскую энциклопедию «Небесная империя благодетельных знаний» (процитирую Борхеса), где животные делятся на: принадлежащих Императору, набальзамированных, прирученных, включённых в эту классификацию, бегающих как сумасшедшие, бесчисленных, нарисованных тончайшей кистью из верблюжьей шерсти, прочих, разбивших цветочную вазу, похожих издали на мух.

Стремление вместить всё и сшивание постмодернистского лоскутного одеяла оборачивается тем, что в программе можно обнаружить совсем уже странные явления, такие, например, как лекция о «культурной политике», которая внезапно сворачивает на тему необходимости «борьбы с гомосексуализмом», приправленную самыми разными культурными цитатами, от казака Мамая до Боэция с Афинской школой.

Подытожить статью хотелось бы описанием личного ощущения того, что ВДНХ, несмотря ни на что, кажется местом, концептуально и идейно более всего подходящим Гогольфесту. У фестиваля в лучших традициях есть желание уместить пятилетку в семь дней, есть коллективный рывок и несметное количество безымянных, но вносящих свою долю в работу фестивальной машины авторов. Есть и свой неизменный идеологический вождь. Только нужно ли именно такое видение современной украинской культуре (коль скоро мы взяли курс на декоммунизацию), это уже отдельный вопрос.