Мыкола Ридный: “В отношении печальных страниц истории сейчас все пытаются выглядеть хорошими и незапятнанными”

Мыкола Ридный – харьковский художник, который работает с разными медиа от инсталляции до короткометражных фильмов. В 2005 году вместе с молодыми художниками Анной Кривенцивой, Беллой Логачевой и Сергеем Поповым организовал арт-группу и галерею Soska, в основе которой был метод социальной провокации.

В 2011 и 2015 году был участником Украинского павильона на Венецианской биеннале.

В этом году Мыколу номинировала на премию Малевича люблинская галерея “Лабиринт”, где проходила его выставка “Лицом к стене”. Эта выставка, как и многие работы Ридного, критиковала праворадикальные настроения в обществе и демонстрировала как постоянное ощущение насилия влияет на украинское общество.

Korydor поговорил с номинантом на премию художником и режиссером Мыколой Ридным о его новом сериале “Озброєні та небезпечні”,  о том, как современное искусство может оживить краеведческие музеи и о художественной среде Харькова.

Оксана Семеник: Год назад, когда вышли первые серии “Озброєних та небезпечних”, которые показали на “Киевском биеннале” и ты говорил о будущем сериала, мне запомнились две вещи. Первая, это то, что сериал будут продолжать и другие художники. Вторая – что он будет в свободном доступе в интернете. Первое сбылось: уже был показ серий Оксаны Казьминой и Петра Армяновского. Почему ты передумал выкладывать сериал в свободный доступ?

Мыкола Ридный: Сейчас идёт работа над выставкой-сериалом, которая будет представлена в киевской Изоляции и харьковском Ермилов-центре.На ней будет показан условно “первый сезон”. Кто-то из авторов больше известен на территории кино, как Станислав Битюцкий или Александр Телюк, кто-то в сфере современного искусства, как Алина Клейтман.

Создается, как мне кажется, некая тенденция в украинском искусстве, связанная с людьми, которые работают с видео или экспериментальным кино на границе двух форматов: выставки и кинозала. “Озброєні та небезпечні” – это, возможно, первая платформа, маркирующая такое направление.

Что касается онлайн и свободного доступа, то не все участники согласны  на такой формат. Я не хочу ограничивать их свободу на то, как показывать свою работу, а многие из них хотят потом представить эти фильмы на кинофестивалях. Ну и вторая причина: я не очень доволен контекстом таких платформ, как youtube, потому что твой контент попадает в определенную среду, тебе подсовывают related контент, с которым ты не хочешь ассоциироваться. Поэтому сейчас идёт работа над самодостаточным сайтом проекта.

“Вооружённые и опасные”. Стоп-кадр из сериала. 2018

О. С.: На показе Оксана Казьмина говорила, что если бы видео были онлайн – начали бы поступать угрозы художникам, ведь сериал критикует праворадикальные группы.

М. Р.: Угрозы могут поступать в любом случае. В Украине такая ситуация, что художник изначально очень рискует, если затрагивает политические темы, которые идут вразрез с тем, что мы слышим по телевизору. В частности, когда художники критикуют ультраправых, которые являются большой проблемой, но эту проблему никто не решает, а по сути власть закрывает на это глаза и  развязывает им руки.

О. С.: В последнее время ты больше работаешь с видеоформатом, снимаешь фильмы. Это потому что ты чувствуешь, что с помощью этого медиа ты можешь лучше высказаться и говорить более понятно для аудитории?

М. Р.: Я бы не сказал, что совсем забросил другие медиа. Например, на выставке “Лицом к стене” в галерее “Лабиринт” в Люблине были совершенно разные работы, среди них и фотоколлажи, принцип создания которых схож с монтажом моих фильмов. В следующем году на биеннале в Литве я буду делать site-specific работу в публичном пространстве. Раньше я делал довольно много работ на улице в виде изображений для билбордов или инсталляций, внедрившихся в городское пространство.

Но создание фильмов я все-таки ставлю на первое место. Мне интересно найти для себя новую методологию и получить фидбек от новой аудитории, которая привыкла больше к кино, но меньше ходит на выставки. Сейчас существует общая тенденция в разных странах: визуальное искусство и кино все больше двигаются навстречу друг к другу.

Я давно занимаюсь видео. Первая работа, которая была показана на украинско-американской выставке молодых художников, – это  документальный короткометражный фильм “Be happy” в соавторстве с Беллой Логачевой. Фильм про бездомную девушку из Харькова, с которой мы познакомились и, гуляя с ней, записывали интервью. Нас поразило тогда, что она, как человек социального дна, выглядела очень радостной и счастливой и пыталась свою бедность скрыть перед камерой. И это выглядело не как игра, а как абсолютно естественное поведение.

Позже мне стало интересно, как можно развивать драматургию видеоработ для выставок, потому что зритель на выставках обычно не смотрит видеоработы полностью. Когда же человек идет в кино – всё иначе. Форма фильма захватывает, и тебе интересно увидеть его от начала до конца.

О. С.: “Озброєні та небезпечні” ты назвал сериалом. Но сериал, обычно, имеет четкую связь между сериями, поэтому ты смотришь его из-за какой-то интриги. Мне же кажется, что серии можно смотреть не подряд, а в разном порядке, создавать свой коллаж.

М. Р.: Результат будет представлен в форме выставки, а значит, там можно будет смотреть серии в каком угодно порядке. Каждая серия заканчивается троеточием, нет четкого финала, после которого ты можешь сказать, что на этом все закончится.

Нужно подчеркнуть что, когда мы делаем показы сериала, это подразумевает то, что он может меняться. Каждый показ – это срез работы в процессе. Даже в своих сериях я менял монтаж на протяжении года. В основном я добавлял некоторые детали. В моих сериях присутствует ассоциативный монтаж: видео, найденное в YouTube или VKontakte, коррелируются с постановочными сценами и я развивал некоторые из таких цепочек. Мы не зависим от проката в кинотеатрах, поэтому можно вносить коррективы.

О. С.: Ты смотрел фильм “Донбасс” Сергея Лозницы? Мне кажется, есть некая связь с тем, о чем ты говоришь в контексте “Озброєних та небезпечних”. В “Донбассе” режиссер делал постановки из того, что видел и находил онлайн. Ведь нельзя закрывать глаза на то, что много людей берет информацию именно из подобных каналов и ресурсов без какой-либо критической точки зрения, а СМИ уже во всю используют те же видео в youtube как инфоповоды.

М. Р.: Кино – довольно эгоцентричная сфера. Очень часто  оно “смотрит” только на себя, поэтому ему очень сложно вырваться из театральной и литературной традиции, из которой оно родилось. Я все время говорю о том, что кино должно обращать внимание на другие регистры движущегося изображения, в частности на интернет и на youtube. Потому что мне кажется, что с  youtube уже связана новая веха документального кино. Многие смотрели на это скептично, но это уже перешло в культурный мейнстрим.

Фильм “Донбасс” сделан по принципу постановки на основе реальных роликов, то есть это тоже коллажная структура. В плане формы фильм мне понравился.  Что касается политической стороны, фильм очень спорный и автору нельзя простить социальный расизм. Жители Донбасса изображены довольно уродливыми персонажами, лишь пара героев вызывает сострадание. Важно, что фильм показывает манипуляцию людьми российской политической и военной машиной. Но показано это таким образом, будто жители Донбасса сами настолько глупые и алчные, что манипулировать ими не представляет никакого труда.

“В подвешенном состоянии”. Вид экспозиции. Зоологический музей Днепровского национального университета. 2018

О. С.: В этом году ты много работал с музеями. В Станице Луганской  – это была кураторская работа во время выставки “Шабля, прялка и олень”, позже две выставки почти одновременно открылись в Днепре. Одна из них была в Зоологическом музее, что не совсем привычная площадка для экспонирования современного искусства.

М. Р.: Мне вообще интересно то, что выходит за общепринятые рамки того, с чем ассоциируют искусство. Так получилось с выставкой в Станице Луганской, которая делалась коллективно (в группу входили Анна Щербина, Валентина Петрова, Ирина Кудря, Ольга Мартынюк, Тарас Белоус и я).

С одной стороны, было интересно погрузится в контекст жизни прифронтовой зоны, получить информацию с первых уст о событиях и узнать историю как выживал музей в условиях войны. С другой стороны, мы оказались в уникальной ситуации доверия, когда нам  дали доступ ко всем фондам и мы могли показать артефакты, которые никогда не показывались публично.

Мы не внедряли свои работы в экспозицию музея, а попытались поработать с фондами, используя некоторые приемы из художественной практики.

Сложно сказать что это было: художественный проект или выставка о жизни станично луганского края. И это хорошо, когда сложно дать простой ответ.

В целом, музеи, которые не связаны с современным искусством в Украине, вызывают большой интерес. Например, Зоологический музей Днепровского национального университета. Почему возникла идея сделать там выставку? Я постоянно работаю с темой насилия и меня поразила интенсивность его присутствия в экспозиции, которая абсолютно не отрефлексирована самим музеем. Например, много кровавых сцен, где хищники охотятся на других животных. Для меня это стало важной параллелью с человеческим насилием. 

“Прялка, сабля и олень”. Вид экспозиции. Станично-луганский краеведческий музей. 2018

О. С.: Я очень запомнила момент в Станично-луганском краеведческом музее с пустым флагштоком на стене. Вы оставили его пустым сознательно и спросили во время экскурсии какой флаг там должен быть. Половина жителей говорила, что нужно туда вернуть флаг донского казачества, кто-то сказал что нужно флаг Украины повесить.Подростки же риторически спросили зачем обязательно вешать туда какой-то флаг.

М. Р.: Мы попали в Станицу в уникальное время между идеологий, когда старые порядки уже остались в прошлом, а новые еще не были инициированы сверху. В прошлом это был Музей Донского казачества а уже через несколько месяцев после нашей выставки туда привезли экспозицию из Института национальной памяти про УПА.

О. С.: Эти установки из “центра” в музеях тоже интересный феномен. Мы боремся с советским наследием, но видим в музеях по всей стране одни и те же экспозиции и про УПА и про АТО, которые тоже не имеют никаких рефлексий. Но мне все равно кажется, что развитие краеведческих музеев возможно с помощью современного искусства.

М. Р.: Главное,чтобы возможность такой работы в принципе была, а установки “сверху” не блокировали работу музеев. Например, сейчас уникальный музей Николая Островского в Шепетовке борется за своё существование в аутентичном виде. По сути, кураторы музея уже сами декоммунизировали его: они подвергают сомнению экспозицию и факты об Островском, которые активно пропагандировались советской идеологической машиной. Сотрудники музея оспаривают культ Островского, пытаются рассказывать о нем как о человеке, а не идеологической фигуре. Вообще, этот музей в Шепетовке – это бренд города. Если его убрать оттуда или поменять, то что останется городу?

Методы декоммунизации очень советские. Они не стремятся что-то переосмыслить, а хотят вместо одних идеологических конструктов поставить другие.

О. С.: Ты переехал из Харькова в Киев в этом году,потому что считаешь что ты там не нужен как художник. Что сейчас происходит в харьковской художественной среде?

М. Р.: В первую очередь, мне интересны практики самоорганизации, а не то, что происходит в т.н. институциях. В своё время группа SOSка активно работала в этом направлении и это направление не исчезло. За последнее время было несколько таких акций. Где-то год назад Boba group делали выставку фотографий в военном городке на окраине города. Совсем недавно Даниил Ревковский и Андрей Рачинский делали акцию возле центрального рынка.Это художники с граффити бекграундом, у них совершенно другое отношение к городскому пространству, чем у выпускников академии, ходивших на пленэры. Насколько я знаю, они планируют продолжение.

Почему мне не нравятся проекты таких организаций, как Муниципальная галерея? Во первых, галерея всегда сглаживает острые углы, там нет высказываний, поднимающих острые и неудобные темы. Во вторых, всё что они делают – это не концептуальная кураторская работа, а весёлый фестиваль чтобы пришло побольше народу. Но искусство – это серьёзная область деятельности, а не развлечение.

Проблема культурной среды города в целом – это желание дружить ради ресурсов, но не желание критически обсуждать деятельность друг друга. В связи с этим не удивительно, что многие художники уезжают из Харькова. Мой пример ведь далеко не единственный.

О. С.: Твоя выставка в галерее Лабиринт получилась как некий срез чувств украинского общества: страх, паранойя, подозрение, ощущение насилия…

“Лицом к стене”. Вид экспозиции. Галерея Лабиринт, Люблин. 2018

М. Р.: “Лицом к стене” – это, с одной стороны, ретроспектива, там собраны работы разного времени. А с другой стороны, я не хотел делать это просто ретроспективной выставкой и хорошо, что она получилась как проект с конкретными темами и идеями. Выставка посвящена правому повороту в современной политике, взаимосвязи между уличным насилием и парламентским популизмом.Эти проблемы актуальны не только для Украины или для Польше, но для всего мира. Трамп в штатах, Болсонару в Бразилии тому пример. Я много внимания уделял и конкретно польско-украинским отношениям, потому что в недавнее время было много конфликтов связанных с исторической памятью и политикой, проводимой официальными институциями наших стран. В одноименной работе “Лицом к стене”, где жвачками были залеплены логотипы разных праворадикальных организаций, присутствовали как украинские и  польские организации, так и многие другие.

В отношении истории и её печальных страниц, таких как еврейские погромы, сейчас все пытаются выглядеть хорошими и незапятнанными. Перекладывают вину на кого-то другого, но отказываются присмотреться к самому себе. В Украине это тоже большая проблема: мы привыкли смотреть на себя как на жертву. Нужно быть аккуратным с таким подходом, ведь жертва очень легко мутирует в агрессора.