“Что за бред. У Ленина нет сердца!”

PinchukArtCentre © 2015. Фотограф: Сергій Іллін.

Современное искусство предполагает присутствие зрителя. Его взгляды, жесты, слова, реакции изначально включены в работу художника. По большому счету, ради этих взглядов, жестов и слов она и существует. Но коварство системы искусства состоит в том, что доступными и зафиксированными остаются только взгляды и слова профессиональных зрителей – критиков, кураторов, художников. А значит, многое в жизни и бытовании художественных проектов от нас ускользает. Арт-критик и искусствовед Ольга Балашова попросила медиаторов PinchukArtCentre записать для “Kоридора” несколько впечатлений о встрече обычных посетителей арт-центра с искусством. Истории собирали медиаторы Лиза Зуй, Роксолана Макар, Катя Тихоненко и Ксения Ульянова.

 

Зал Евгении Белорусец. Воскресенье. Толпа людей. Пожилая женщина долго рассматривает обломки Ленина. Выходит из зала. Читает название работы. Быстро возвращается в зал. Подходит ко мне вплотную.

– «Восстановим голову Ленина»?! Художница – СЕПАРАТИСТКА!!! – разъяренно машет указательным пальцем перед моим лицом.

Я не успеваю ничего сказать, она выбегает из зала и буквально несется вниз по лестнице. Её поход на выставку на сегодня окончен.

 

Молодые люди вливаются в очередь возле черной шторы, за которой скрывается проект Kinder Album. Парень крайне заинтригован и решается спросить медиатора о проекте.

Рассказываю, что художница предлагает зрителям сделать своё эротическое фото.

– А раздеться можно?

– Можно всё.

На его лице появляется озорная улыбка:

– Я уже знаю, как хочу сфоткаться!

Очередь довольно большая. Ожидают минут пятнадцать, заходят в зал. Через пять минут к залу Kinder Album уверенным шагом направляется охранник. Я не успеваю его остановить и спросить, в чем дело. Буквально через мгновение секьюрити выгоняет посетителя из зала. Я стою в растерянности. Парень, спеша надеть верхнюю одежду, с виноватым видом обращается ко мне:

– Вы же говорили, что можно фотографироваться голым?!

– Да-да, можно!

Ушли. Девушки смеются.

Я с недоумением смотрю на охранника.

– Фотографироваться можно, но не до трусов! (волнуясь, повторяет несколько раз). – Посетитель залез голым в ванну и фотографировался в ней!

Охранник уходит, через несколько минут снова возвращается в зал.

– Наша камера зафиксировала, что человек фотографировался голым! Ну разве так можно?!

– Да, куратор сказала, что в этом проекте можно всё. Всё. Даже обнаженка. Таков художественный замысел. Скажите, мужчине хотя бы удалось сделать фото?

– Да, он сфотографировался.

– Ура!

– Да нечего радоваться. Всё равно я всё удалил.

11224518_10205698144949270_4458231395365254442_n

Фото відвідувача, який позначив себе на фейсбук-сторінці PinchukArtCentre.

В зал Даниила Галкина заходит компания школьников старших классов. Девочка и три мальчика. Видят меня, мило улыбаются, здороваются. И тут же все вместе начинают двигать часть экспозиции из белых блоков. От неожиданности я теряю дар речи.

– Я прошу прощения! Что вы делаете? Трогать ничего нельзя!!

Девочка смотрит на меня с недоумением и некоторой обидой.

–  А мне на экскурсии сказали, что эти блоки символизируют преграды, они как «тэтрис», и если что-то сдвинуть с места – все изменится! Я сама сдвинуть не смогла, вот, друзей привела.

– Но ведь не стоит все воспринимать так буквально! Имелось ввиду сдвинуть что-то в своем сознании, в своей голове.

– Ааа… – разочарованно вздыхает школьница.

 

12342696_911822132221908_4079966094964901408_n

Фото відвідувачки, яка позначила себе на фейсбук-сторінці PinchukArtCentre

Зала Катерини Єрмолаєвої. Гризайльні декорації відтворюють типовий радянський інтер’єр. На стіні намальований годинник. Дуже коротка і товста годинна стрілка вказує на вісім. Хвилинна стрілка вказує на десять. Секундна стрілка вказує на два. До зали входить група глядачів. Усі підходять до годинника й починають дискутувати:

– Зараз за десять восьма чи десята десять?

– Очевидно, що десята десять!

– А мне кажется, что это часовая стрелка такая, посмотрите, сейчас без десяти восемь!

– Никакая это не стрелка, я считаю!

– Десята десять!

– Без десяти восемь!

– За десять восьма!

– Ten past ten!

– Десять десять!

– Ten to eight!

– Дискусія затягується надовго. Врешті глядачі вирішують, що компетентний медіатор може їх розсудити.

– Скажите, который здесь час, без десяти восемь или десять минут одиннадцатого?

Я дивлюсь на годинник у своєму телефоні. Він показує рівно 19:50.

– Я не знаю.

Глядачі розчаровано зітхають і йдуть у наступні зали.

 

Зала Євгенії Бєлорусець. Підлога всіяна уламками Леніна. До кімнати заходить п’ятирічний малюк з батьком. У хлопчика манери вимогливого клієнта ресторану і тон роздратованого дідуся-консерватора.

– И что, это музей?! – Питає в тата.

– Да.

– Вот такой музей?.. – Вказує крихітною долонькою на шматок Леніна.

– Да.

– А что это такое?

– Обломки памятников Ленину.

– И это должно быть хорошо?

– Наверное.

– А это еще что такое?!

– Это сердце Ленина.

– Что за бред? У Ленина нет сердца!

 

ILL_0795

Відкрита група, Виключно для внутрішнього користування. PinchukArtCentre © 2015. Фотограф: Сергій Іллін.

 

Работа Kinder Album. Как всегда, длинная очередь, ведущая к этому проекту. Я присматриваюсь к каждому, кто хочет попасть в таинственную комнату. Мне нравится заранее представлять, как люди могут отреагировать на ту или иную работу. Я запускаю в зал трёх людей – молодую парочку и пожилую женщину. Представляю, что, скорее всего, ребята вдохновятся работой, а женщина убежит, возмущаясь: «У вас здесь падение нравов и разврат!». Захожу вместе с ними, «провожу инструктаж» и собираюсь уходить, но женщина обращается ко мне:

– Девушка, погодите, здесь так интересно! Эти фотографии и рисунки очень красивые. Говорите, что неизвестно, кто художник, даже имя придуманное? Это правда самый оригинальный проект на всей выставке. Это же новый уровень – дать возможность зрителю принять участие в своей работе! Я бы проголосовала, если можно было бы… Можно?! Ну, тогда я еще побуду здесь, посмотрю получше всё и побегу голосовать. Спасибо вам большое!

– Не за что, обращайтесь.

Выхожу. Слышу, как ребята за шторкой хихикают и спешно выходят. Я стою и улыбаюсь. Иногда так приятно ошибаться.

 

Комната Сергея Якименко – любимое место для инстаграмеров. С отменой запрета на фотосъемку в арт-центре посетители стали намного счастливее, теперь они тоже могут творить. В погоне за оригинальными фотографиями для социальных сетей девочки-подростки готовы пойти на многое.

– Какой ковер! Давай я лягу! А нет, у Ленки «вконтакте» уже есть такая фотка.

– Давай с рамкой! А, нельзя трогать? Ну ладно.

– Сфоткай, как будто я медитирую. Точняк, классно будет.

– Давайте вместе! Вот это комната!

– Не, я придумала! На! На! Держи! Фоткай, я сейчас на руки стану.

Едва успеваю остановить этот акробатический номер во имя сохранности инсталляции.

– Ну че? Она палит еще? Ну ладно. Давай тогда березку сделаем.

Становятся в позу “березка”. Меня сменяют. Иду на обед, мечтая, чтобы снова запретили фотографировать.

ILL_0824

PinchukArtCentre © 2015. Фотограф: Сергій Іллін.

Зал Карлоса Мотты. Две интеллигентные женщины лет шестидесяти:

– Девушка, подскажите, пожалуйста, что такое квир?
Объясняю.

– А чем трансгендер отличается от интерсексуала?

– Как занимательно. А те, которые с животными? А, их тут нет.

Одна из них достает тоненькую тетрадь с мишками. – Будьте так добры, еще раз повторите, что такое квир, пожалуйста.
Записывает. Улыбаются, благодарят и уходят.

 

Проход между залами Галкина, Мельниченко и Якименко. Бабушка с дедушкой, лет семидесяти:

– У вас здесь Хёрста показывают? Он еще выставляется? Мы ходили на него когда-то, вот еще раз хочется взглянуть.

– Той выставки уже давно нет.

Проходит несколько минут. Пара возвращается.

– Подскажите, пожалуйста, что это за работа в самом конце экспозиции? Нам она очень понравилась. Ну, там, где девушка в разных ипостасях себя показывает.

– Это работа Алины Клейтман. Если Вам понравилась, вы можете проголосовать за любого художника и его проект у нас на рецепции.

– Это неплохая работа. Её я еще могу понять. Остальное (показывает в сторону зала с работами Сергея Якименко) – сбор макулатуры – разве это искусство. Или эти провода (обводит взглядом зал Даниила Галкина) – я этого не понимаю. А те видео с девушкой, да – своеобразная работа, интересная, ничего не могу сказать. Вот мы за нее проголосуем!

 

Між двома лаконічними «білими кубами» Данила Галкіна й Даші Кольцової пролягає яскрава буферна зона Сергія Якименка. Коли глядачі після цілого коридору контактних мереж і незрозумілих блоків бачать цю оазу в пустелі, на їхньому обличчі читається блаженне полегшення. Зазвичай вони затримуються, щоби зробити кілька світлин, і знову потрапляють у жорстоку реальність сучасного мистецтва. Я стою в проході, аби бачити і залу Галкіна, і те, що відбувається в кімнаті Якименка. Раптом чую жваву музику. Йду на звук і бачу, як у залі Даші Кольцової чоловік зняв слухавку одного з телефонів і підніс до неї свій мобільний, з якого лунає запальне диско. Чоловік стоїть, задоволений своєю витівкою, пританцьовує на місці.

– Дозвольте поцікавитися, що ви робите?

– Нельзя?

– Не думаю, що це доречно.

– Но ведь это же fun! Смотрите, даже песня так называется!

Я дивлюся на екран його телефона. А й справді, не збрехав.

 

Зал с проектом колумбийского художника Карлоса Мотты. На этой точке, кроме медиатора, в зале всегда находится охранник. На стене огромная надпись, название проекта «Ми – ті, хто почуваються інакше». Вечер, центр скоро закрывается и в зале уже никого нет. Меня гипнотизирует яркое радужное покрытие пола, слышу какой-то шум. Вижу, как охранник с блеском в глазах прогуливается возле настенной надписи и  поглядывает на меня.

– Пс, слухай, оце треба фотку зробити біля цього напису всім нам!

– Всем, кто здесь работает? «Мы – те, кто чувствуют себя иначе»? Ну, может быть.

– Та ні! Тільки охоронцям. Встати так навколо і сфоткатись. От ми – саме ті, хто почуваються інакше! Ми ж не любимо цього усього ЛГБТ, квіров етіх, понімаєш?

 

Коментарі