Наталья Ворожбит: «Детям из маленьких городов кажется, что театром занимаются какие-то боги»

29 та 30 июня в киевском Театре на Подоле покажут проект «Class Act: Схід-Захід» – спектакли по пьесам подростков из городов Счастье и Клесив Луганской и Ровенской областей. Первый из этих городов находится в нескольких километрах от линии фронта, второй является центром незаконной добычи янтаря. С детьми работали украинские драматурги, а в спектаклях примут участие профессиональные актеры. Накануне показов KORYDOR поговорил с кураторкой проекта Наталией Ворожбит о том, почему трудные подростки пишут лучшие тексты, и что нового старшеклассники могут дать украинскому театру.

Анастасия Головненко: В чем суть проекта «Class Act»?

Наталия Ворожбит: Суть в том, что подростки пишут пьесы. Проект был придуман в Шотландии около двадцати лет назад, в Travers Theatre. Драматурги стали приезжать в школы в социально неблагополучных районах и писать со старшеклассниками пьесы. На следующем этапе к ним подключались профессиональные актеры и режиссеры, и вскоре по детским пьесам ставили спектакль. Мы предлагаем подросткам открыть новые возможности, проявить свой талант. Одна девочка из Клесива написала про себя: «Я хочу стать фотографом, но стану товароведом». Какая дистанция между мечтой и реальностью! А мы надеемся, что после «Class Act» многие из них захотят заниматься театром.

А. Г.: Чем проект интересует «трудных подростков», условно говоря?

Н. В.: Дело в том, что детям из маленьких городов, из провинции и в голову не придет поступать в театральный институт. В этот вуз идут, как правило, дети городской интеллигенции, которым о жизни, по сути, и рассказать нечего. А те, которые переживают сейчас в зоне «АТО» войну, или которые в Клесиве с первого класса ходят бурштын копать – вот у них как раз интересный опыт. У них много наболевшего и невысказанного. Но им кажется, что театром занимаются какие-то боги. А на самом деле в первую очередь нашему театру нужен свежий воздух, нам нужна какая-то другая правда, свежая кровь.

Потом действительно, трудные дети, закрытые, и наоборот – хулиганы пишут лучшие тексты. «Хорошие» сочинения про природу или «Как я провел лето» по сравнению с ними просто скучно читать. Мне это как раз и нравится в этом проекте, потому что я была таким же трудным подростком. И хотя я из Киева, но дети из школ Дарницкого района почти также далеки от мысли заниматься театром, как и дети с Донбасса. В мечтах я была режиссером, актрисой, а в реальности продавала сапоги на Лесном рынке. Мне казалось, что я никогда в жизни не поступлю в театральный. И не поступила, потому что не поступала.

А. Г.: Как вы выбираете детей для проекта?

Н. В.: Изначально мы выбираем такие зоны, где есть своя специфика. Например, Нововолынск, на первый взгляд, обычный город на западной Украине, почти на границе с Польшей. Это шахтерский город. Есть стереотип, что шахты только на Донбассе, хотелось как-то его разрушить. А шахты там почти все закрыты. То есть люди вынуждены искать заработок в той же Польше. К тому же, это два крайних полюса Украины – Попасная – в семи километрах от «ЛНР», и Нововолынск – в семи километрах от границы с Польшей. Нам хотелось эти два пограничных места соединить.

В этом году мы выбрали Счастье и Клесив. Клесив – недалеко от Киева, в Ровненской области. Но тема бурштына давно привлекала меня как сценариста. Там атмосфера веселого авантюризма, где завтрашнего дня не существует, а сегодня надо копать, пока копается. А то, что от этого природа страдает, что завтра все может закончиться, что тяжелые последствия для здоровья  – это их мало волнует. Такая энергия Клондайка, где все с лопатами, мужчины выглядят как в Счастье и в Попасной – они ходят в камуфляжах и резиновых сапогах, многие с оружием, в балаклавах, гоняют на квадроциклах по району.  Можно услышать выстрелы из леса. И это такие две разные Украины, две разные войны. Там одна, там другая, даже кто-то из клесивских подростков сказал «да у нас тут своя война».

А Счастье понятно, почему. Мы там работали зимой, делали проект «Дети и военные» в одной школе, и тут же (у нас тогда не было еще денег на «Class Act»), решили пойти в другую школу – убить двух зайцев.

А. Г.: Как вы занимались с детьми?

Н. В.: Вот в Счастье два дня (в Клесиве четыре) дня мы ходили в школу, играли с ними в разные игры, рассказывали про профессию. Потом мы просили их написать тексты, мы не называли их сочинениями, чтобы не было ассоциации со школой. Пообещали не давать их ни родителям, ни учителям – читать их будем только мы, так что они могут писать все, что угодно. Разрешаем им писать с ошибками, главное, чтобы разборчиво. Важно их заинтересовать, вызвать доверие, подружиться. За два дня это почти невозможно. Стараемся ехать на дольше.  У нас, например, обязательная такая практика, мы просим ребят показать нам город. И вот они после школы, кто хочет, ждет нас, и мы идем гулять. После этого они больше раскрываются в своих сочинениях.

А. Г.: О чем их сочинения?

Н. В.: Мы набрасываем штук пять тем, плюс одна свободная. Например, «приключение, о котором я не расскажу родителям», «персонаж, о котором я напишу пьесу» или «фильм, который я сниму». Девочки, например, очень любят пересказывать (думают, что они придумывают) какие-то сериалы. В общем, все, что в голове, весь этот мусор, он тоже выливается.

Или есть такая тема, объединяющая все города, и всех подростков страны и наверное мира – это то, что подростки проводят время в провинции на «заброшках», на кладбищах и на карьерах. Каких-то других мест досуга в нашей стране, видимо, нет. Только в больших городах. Ну, и когда читаешь, что 12-летний человек пошел ночью на заброшку с другом, а на них напали охранники, собаки, бандиты, и как они все описывают – у тебя волосы дыбом.

Или на кладбище их несет, девочек маленьких, таких щебечущих птичек. «Нам там было так страшно, потому что за нами кто-то гнался в кустах… и мертвые с косами». В прошлом году была пьеса о том, как ребята залезли на крышу, бросили камень и попали в женщину. Это тоже реальная история.

А. Г.: Кто учит детей писать пьесы за пять дней, как это вообще возможно?

Н. В.: Первые дня три дня с детьми занимается профессиональный драматург. В прошлом году это была Никола Маккартни, которая приезжала специально из Шотландии, в этом году буду я. Мы проводим специальные мастер-классы, рассказываем основы драматургии, играем в игры. Дальше дети занимаются в парах. К концу третьего дня они уже выбрали тему, о которой будут писать. Те, кто совпадает по темам, пишут вместе. Тут же к ним подключаются еще несколько драматургов, которые помогают как кураторы, им запрещено вмешиваться в тексты, можно ненавязчиво советовать, направлять, задавать вопросы.

Все это происходит в сильном, но приятном стрессе. И уже через пять дней режиссеры получают пьесы по десять минут. Это четыре-пять страниц. За следующие пять дней они должны их поставить, а главному режиссеру еще и предстоит объединить это все в спектакль.

А. Г.: О чем подростки пишут пьесы?

Н. В.: Все актуальные проблемы страны и общества. Понятно, что война. Понятно, что любовь, дружба. Выбор, обязательно. «Родители не разрешают стать художником, а заставляют быть товароведом» – ну, если грубо. Страх перед будущим. Была одна история в жанре фентези. Но и в ней тоже были братские войны – брат на брата, в стихах. Была одна комедия, о том, как парень вегетарианец ради маминой мечты все-таки съел мясо. Такая, очень парадоксальная история.

А. Г.: Как вы отбираете и актеров, и режиссеров?

Н. В.: Опираясь на свой вкус и знания, мы выбираем команду заранее. Цель только в том, чтобы сделать спектакль хорошо. Мы зовем молодых, но уже известных режиссеров, приглашаем артистов, часть из которых обязательно должны быть звездами, чтобы детям было интересней, и чтобы проект получил больший резонанс в обществе.

Актор Олексій Вертинський на зустрічі з юними драматургами проекту “Class Act: Схід-Захід” у театрі на Подолі.

А. Г.: И все соглашаются участвовать, еще не видя текстов?

Н. В.: Тексты ведь пишутся уже в Киеве, за пять дней до премьеры. Так что режиссеры и актеры идут абсолютно без концепции, и я, конечно, очень благодарна им за такое доверие. Это большой риск, учитывая, что они еще и тексты не выбирают. Это мы решаем, кому мы отдадим какой текст. И хорошие режиссеры часто получают более несовершенный текст просто потому, что они его лучше поставят. В этом году с нами будут работать шесть-семь режиссеров. Кто-то поставит одну пьесу, кто-то две.

А. Г.: Какие ожидания от проекта в этом году?

Н. В.: Хочется, чтобы это был такой движ «Class Act». Фестивальный дух чтобы возникал, чтобы это объединяло. Вот, например, спасибо нашим меценатам, мы сможем в этом году привезти и прошлогодних детей, познакомить их всех. Обратно они поедут в одних поездах. Это такая и встреча выпускников, и знакомство с новыми участниками.

Хочется, чтобы мне в следующем году не надо было звонить и объяснять, что такое «Class Act». Я уже и в этом году почти не объясняю. Хочется, чтобы вообще вопросов не возникало. Хочется, чтобы люди, услышав название, соглашались участвовать. Мы не просим работать людей бесплатно. Естественно, нам хочется, чтобы финансовая поддержка была стабильная. Чтобы люди, которые нам помогали, помогали нам и дальше. Чтобы приходили и другие. Чтобы не надо было экономить для каждого, условно говоря, блокнотика, а можно было просто сделать это красиво, с умеренным размахом. Надо сказать, что второй год подряд нас поддерживают одни и те же меценаты Владимир Бородянский и Анна Буткевич, кроме того, в этом году мы получили поддержку от FLEX Alumni Grants Program, US Embassy. Вообще в той же Британии в этом проекте участвовать считается большой честью.

А. Г.: Что изменилось за этот год, после первого «Class Act»?

Н. В.: Дети из Попасной, например, создали театр у себя в школе, и поставили половину из тех пьес, что написали на проекте. Они поставили их сами и привлекли детей из других классов. Потом были в нескольких городах на гастролях. Два парня – из Нововолынска и из Попасной, написали по роману. У одного двести страниц, часть первая, у другого девяносто. Это фентези, им же по 15 лет. На этом «Class Act» мы устраиваем их творческий вечер – будем читать отрывки. Мы пригласили детскую писательницу Катю Бабкину, пригласим издателей и всех детей, чтобы поговорить про возможности для пишущих детей. Один парень из Попасной начал рисовать. Он не рисовал до этого, и сам это связывает с «Class Act». К нему очередь стоит на портреты. А о каких-то вещах мы, наверное, даже не догадываемся.

Ну и «схід-захід». То, что они забратались, не смотря на эти стереотипы ужасные, про «бандеровцев» и про «донецких». Они же вначале говорили, что «мы с ними писать будем, а дружить – нет». А потом, когда разъезжались, были такие слезы, я в пионерлагерях такого не помню.

А. Г.: Зачем тебе все эти проекты? Твои тексты ведь и ставят, и экранизируют. А здесь такой проект, и не заработаешь сильно, и времени отнимает, как ты говоришь, полгода.

Н. В.: Я здесь действительно не зарабатываю. Но такие проекты как «Театр переселенца», «Дети и военные», «Class Act», хотя и разные по своей сути, дают понимание того, что я могу сегодня сделать как драматург не только для себя. Это такая моя реакция на войну, на проблемы в обществе. Хочется как-то лечить, что-то улучшать, помогать. Не воевать же. И, хотя это банальный ответ, но это действительно единственное, что я могу сделать, чем помочь этим людям. Мне это нужно, потому что меня мучает совесть, если я ничего такого не делаю. Я испытываю чувство вины от того, что мне слишком комфортно и хорошо. Да, я действительно могу просто писать, я это люблю, и мне это если не легче всего делать, то комфортнее всего. А в этом проекте я выхожу из зоны комфорта, работая с людьми, никто даже не представляет, насколько. Зато снимаю на какое-то время это чувство вины, и заодно как драматург собираю миллион историй. А это мое топливо, на котором я пишу свои пьесы и сценарии.

Коментарі