«Светлые песнопения»: неисчерпаемость потока

В Лютеранской церкви Св. Катерины хор «Киев» исполнил цикл «Светлые песнопения», который Виктория Полевая писала более 20 лет. За это время произведение вобрало в себя так много впечатлений – жизненных и творческих, – что, по сути, стало и гипсовым слепком отдельной человеческой жизни, и хоровым документом целой эпохи.

На сегодняшний момент «Светлые песнопения» – едва ли не самый зрелый и целостный хоровой цикл современной украинской музыки. И для культуры, чья композиторская школа выросла из церковной хоровой традиции и принесла обильные плоды, это очень высокая планка. Другое дело, что к этой традиции критерий национального применялся разве что в связи с использованием народных песен. Тем не менее, эпоха, когда принадлежность к национальному определялась лишь цитируемостью фольклорных первоисточников, прошла. Период внешних и внутренних заимствований и стилевой эклектики, который, в общем-то, должен был стать лишь одной из ступеней развития профессиональной школы, у нас необычайно затянулся, но появился выход – осознание своей идентичности вне индекса цитируемости народных песен, ладов и ритмов.

Скажем так, если оставить спекулятивные партитуры авторов, легко обменявших тренд «Ленин и партия» на «духовность и колокольность», то обращение к церковной хоровой традиции для украинских композиторов преимущественно было заходом на «чужую» территорию. В отличие от западной традиции, где церковные католические и протестантские жанры прочно интегрировались в профессиональную культуру, а часть из них даже десакрализировалась – как, например, реквием, православная культура осталась более закрытой. Были причины внутренние – запрет на использование музыкальных инструментов в храме. Были и внешние. Атеизм как государственная идеология СССР, разумеется, на долгие годы перекрыл возможность композиторского творчества на этой стезе. Потому островки новой православной музыки образовались вдали от территории традиционного обитания этой культуры – в Лондоне, где жил и работал Джон Тавенер, и Берлине, куда в начале 80-х перебрался Арво Пярт. В следующие два десятилетия после развала Союза маятник качнулся в другую сторону, а к сегодняшнему дню почти вернулся к равновесию: в русле православной хоровой культуры остались лишь те авторы, для которых естественной средой является не только её интонационный тезаурус, но и религиозность как таковая.

В этом смысле Виктория Полевая – не только человек православной культуры, но ещё и потрясающий знаток церковной музыки разных её ветвей, эпох и стран. Грузинские, греческие, византийские распевы; монодия, ранняя полифония и партесное пение; дух и строй анонимных церковных молитв и многообразие молитв «авторских» – позднего времени – всё это ею не просто усвоено, но и пережито, впитано и трансформировано до уровня собственных лексем. Именно поэтому «Светлые песнопения» так пробирают: в них и многовековой опыт, и в крайней степени личное переживание.

Фото: Юлія Вебер

Последовательность пятнадцати номеров цикла выстроена таким образом, что это своего рода маршрут по жизненному пути от зачатия до смерти с обязательной надеждой на воскресение в финале, а также служебный церковный цикл с кульминацией на пасхальных песнопениях. При всём языковом и композиционном единстве он потрясающе разнообразен в плане эмоциональных градаций. Скажем, если популярная музыка преимущественно затрагивает базовые эмоции, предоставляя слушателю возможность лишний раз их пережить, то в этом цикле аккумулированы настолько тонкие чувства, что ощутить их в повседневности практически невозможно. Внутреннее сосредоточение до полной потери контакта с внешней суетливой реальностью, вселенская печаль и религиозный экстаз, утрата веры и её обретение. По жанрам тут гигантский охват от старинного одноголосия до рок-гармоний почти как у Radiohead. Чёткое понимание характера и знание традиции каждой молитвы, полная органика пребывания в этих молитвенных состояниях. При этом всём создание такого метатекста, который содержит достаточный набор смысловых кодов, чтобы зацепить даже тех слушателей, которые крайне далеки от православия.

В контексте вышесказанного особенно интересен вопрос национальных слагаемых этого опуса. И если оставить в покое интонационность, типичную для украинской хоровой традиции (от неё никуда не скрыться, но она мало говорит о композиционном методе), то это прежде всего особый способ обращения со временем. В «Светлых песнопениях» время – это неисчерпаемый водный поток. Рукой композитора оно легко замораживается или же обращается вспять. Такое понимание времени – не как ресурса или механизма, а как речного течения, типично для украинских авторов, не только географически, но ментально связанных с руслом Днепра. Его путь – от истока до потери себя в Чёрном море – по сути, аллегория «сюжета» цикла. И в этом контексте его последняя часть – это не только надежда на воскрешение, но и вера в возрождение и материка, и его полуострова.